Ужастина Галина Николаевна с 2010 года по 2018 работала корреспондентом газеты «Наше слово». Из своего сорокалетнего журналистского стажа именно этот период считает наиболее плодотворным.
Своеобразным отчетом о нем стали три сборника очерков и зарисовок: «Судьбы людские», «Золотые купола», «Сердце золотое».
Особенность творческой манеры — доверительный разговор с героями публикаций и читателями, отличное владение литературным словом и безукоризненная грамотность. Г.Н. Ужастина много раз была победителем и лауреатом различных творческих конкурсов.
Киратура ставит точку
Живёт она в небольшом подмосковном городке. Через каждые три-четыре месяца ездит в Иваново к родителям. Считается, так дочь заботится о них, беспокоится. На самом деле, ей приходится приезжать, потому что зарплаты всё время не хватает.
Обычно отец приносит из банка энную сумму, кладет на стол. Кира говорит: «Папа, я не за деньгами приехала, а вас навестить, соскучилась». Он отвечает: «Нам с матерью много ли надо? Одеты-обуты, на еду хватает. Дай бог, пожить подольше, вот и всё. А тебе сына доучивать да на ноги ставить».
В этот раз всё пошло не так. Отец долго не возвращался из банка, а когда, наконец, позвонил в домофон, то только прохрипел: «Выйди, мне плохо». Кира выскочила из подъезда и обнаружила отца сидящим у входной двери. Пальто нараспашку, шапки нет.
— Простудишься, пойдем домой! – суетилась Кира. Но поднять его, поставить на ноги никак не получалось. Мобильник у неё был с собой, вызвала «скорую». Машина приехала быстро. Кира взяла из кармана отца деньги, сходила в квартиру за его паспортом и полисом. Из больницы вернулась часа через два.
— Ну, что? Как он? – бросилась мать.
— Папа умер — инсульт.
Обе долго плакали. А ночью у матери поднялась температура, она начала задыхаться. Утром вызвали врача из поликлиники. Он отправил женщину в больницу. Там её сразу положили в реанимацию под кислородный аппарат. Об этом Кире сообщила медсестра приёмного отделения. «В палату нельзя, можете только передачу принести», — добавила она.
Кира сходила в магазин, отвезла в больницу передачу. На следующий день договорилась в морге, чтобы отца оставили на неопределённое время, пока мать не выпишут из больницы. Позвонила на работу, рассказала заведующей детсадом о случившемся и попросила отпуск. А к вечеру вдруг почувствовала страшную слабость. Кружилась голова, болело горло, знобило. Поставила градусник, оказалось 38,5. Приняла парацетамол. Ночь почти не спала. Вскипятила чайник, слила воду в кастрюлю, чайник снова поставила на огонь. Но чем больше пила, тем больше мучила жажда. Что же это такое? Вызвала «скорую». Врач прослушал, смерил давление, снял кардиограмму. Растянув бумажную ленту, что-то записал, а потом дал ей понюхать ватный тампон.
— Чем пахнет?
— Ничем, — ответила она.
Доктор покачал головой и на этой же «скорой» отвёз Киру на компьютерную томографию.
«Поражение легких десять процентов, явно ковид», — сказали ей, передавая выписку о результате обследования.
Больничные стационары похожи на поезда дальнего следования. Как случайные попутчики в вагоне, так и здесь, соседи знакомятся, рассказывают о себе, вспоминают всякие случаи. В четырехместной палате, куда попала Кира, уже лежали три женщины. В первый день она ни с кем не разговаривала, не было сил. На второй, когда медсестра унесла капельницу, поднялась на кровати, огляделась.
— Ну, слава богу, видно, полегчало, — сказала соседка. – Мы тоже такие были, когда поступили, ничего не соображали. Давайте знакомиться. Я – Валентина, там – Нина, а рядом с ней – Зоя Сергеевна, она тут у нас самая старшая.
— Я – Кира, — ответила она, — живу в Москве. Приехала в Иваново родителей навестить.
— Вот так навестила! Ковид с собой привезла или здесь подхватила? Ну, чего теперь гадать.
Валентина привстала с кровати и, повернувшись к соседкам, продолжила:
— Будем бедовать все вместе. Правда, Зоя Сергеевна уже к выписке готовится. Она у нас – молодец! Собирается этому ковиду дулю показать. Вот приеду, говорит, домой и буду каждый день «вакцину» принимать, граммов по сто перед сном. Никакой ковид против самогона не устоит.
Зоя Сергеевна засмеялась и согласно кивнула:
— Меня уже завтра, может быть, выпишут, результат анализа на этот вирус должен прийти. Надеюсь, отрицательный.
— А у меня почему-то только кровь на анализ взяли, — сказала Нина. – Дочка каждое утро звонит, а сегодня молчит. Уж не случилось ли чего?
— Да просто некогда, наверно. А у Вас кто дома? – обратилась Валентина к Кире.
— Сын, в аспирантуре учится.
Почувствовав нежелание новенькой вести дальше разговор, Валентина пошла к двери:
— Пойду, проветрюсь, санитарную комнату навещу.
Кира снова легла, задремала. Сначала слышала, как соседки то и дело отвечали на звонки мобильных телефонов, а потом ей почему-то приснилась школа, в которой она лет двадцать назад работала учителем русского языка и литературы. Проработала всего год, но возненавидела школу на всю жизнь. Во сне семиклассник Никита показывал ей язык и вертел пальцем у виска, а она тащила мальчишку к двери, чтобы вышвырнуть в коридор. Сердце распирало от злости, с этим ощущением она и проснулась. Вдруг вспомнила, как подала тогда директору заявление об уходе, а он тут же подписал, ни о чем даже не спрашивая. Как потом муж объявил, что уходит, на квартиру не претендует, алименты на сына будет платить исправно.
Сколько было тогда Андрюшке? Пять лет. Она стала работать воспитателем в его детсаду. Приняла среднюю группу, объявила, что зовут Кира Артуровна. И вот с тех пор для детей она – Киратура, а для коллег — просто Кира. Красивая, с модной стрижкой темно-каштановых волос, всегда стильно одетая, спортивная — в общем, привлекательная женщина. По её мнению. Работу в детсаду воспринимала как временную, до отпуска, пока другую не найдет, но почему-то до сих пор ничего не предприняла.
Привезли обед. На тумбочку поставили суп, котлету с гречкой и компот. Компот Кира выпила, к остальному не притронулась.
— Аппетит потом появится, когда температурить перестанешь, — успокоила Валентина.
Видимо, по праву лидера она перешла на «ты». Впоследствии из разговоров соседок Кира поняла, что все они – пенсионерки. Валентина работала когда-то главным бухгалтером, а Нина и Зоя Сергеевна – повар и швея.
За окном было ветрено, метель горстями кидала снег на стекла. Он струился сухими потоками, затеняя и без того серый зимний свет. Кира вынула из большой хозяйственной сумки пакеты с бананами и яблоками, перенесла их на холодный подоконник за штору. Задумалась, глядя вдаль на дорогу, по которой мчались машины с включенными фарами.
На душе было тоскливо. Телефон держала в руке в кармане халата – вдруг зазвонит. Но единственная подруга еще не знает, что она в больнице, а сын, если бы и знал, не позвонил бы. Вспомнилось, с каким остервенением прокричал ей в лицо: «Хватит! Надоели твои нравоучения: «Марина – простушка, тебе не такая жена нужна… Лиля много о себе воображает…». А твой Максим кто такой? Видеть его больше не могу! У мальчишек в общежитии на полу спать буду, а домой не вернусь. И денег мне твоих не надо, сам заработаю». И громко захлопнул дверь за собой. С того момента прошел уже месяц. Он не приезжает и не звонит, а самой набрать его номер гордость не позволяет.
А почему Максим ни разу за все это время не позвонил? Может, зря она рассказала ему про то, что Андрей ушел из дома?
Вдруг услышала: «Отойди от окна, простудишься». Это Валентина. Хотела ответить ей, чтобы не командовала, но почему-то промолчала и послушно вернулась к своей кровати. Набрала телефон морга, объяснила ситуацию и заверила, что оплатит за весь срок, но когда тело отца заберет – пока неизвестно. Мобильный телефон матери опять ответил дежурным голосом: «Абонент недоступен».
Через день выписали Зою Сергеевну. На её место положили бабушку, которая не дышала, а сипела, ночью храпела. Нина с Валентиной не обращали внимания, а Кира мучилась от бессонницы и всё время злилась. Врачу во время обхода пожаловалась, что болит голова, ноет сердце. И вообще ей плохо, она так слаба…
Дни в палате тянулись однообразно и скучно, как затяжное ненастье – каждый день одно и то же: завтрак, обход, капельницы, телефонные разговоры соседок. Темы — одни и те же: как дела дома, всё ли ладно на работе, как учатся внуки, не шалит ли здоровье…
Кире никто не звонил, она – тоже никому. Что-то такое случилось с ней, чего никогда раньше не было, какая-то ревизия своей жизни. Не выходили из головы вопросы, на которые не хотелось честно отвечать.
Зачем убила любовь с мужем? Леонид по утрам кофе в постель приносил, а она его неудачником и размазней обзывала. Для чего потратила столько лет на связь с Максимом? Ведь с самого начала ясно было, что он свою семью ради неё не оставит. На первом месте у него дочка Анечка, её дела в школе, затем в университете. Ухажер у дочки появился, но не очень перспективный. Об этом Максим беспокоился, но хоть бы раз предложил помочь устроить судьбу её сына. Впрочем, Андрею помощь и не требовалась. Школу он окончил с золотой медалью, легко поступил в академию.
Каждым летом на все каникулы он уезжал в Иваново. Мать Киры, Лариса Марковна, радовалась и старалась кормить внука сытно и вкусно, зная, что Кира готовить не любит и не умеет. Медсестра по профессии, Лариса, выйдя замуж за военного, никогда больше не работала, всю себя посвятила заботе о кухне, о здоровье мужа и дочери. Молодость прошла в казенных гарнизонных квартирах. Когда в Иванове появилось, наконец, своё постоянное жилье, удобное и просторное, хозяйка наполнила его заботой и любовью.
Артур Николаевич внушал внуку, что мужчина обязан не только содержать семью, но и принимать жесткие решения, если того требуют обстоятельства. Кира вдруг подумала: может быть, поэтому Андрей и хлопнул дверью, вспомнив наставления деда?
Перебирала в памяти всякие моменты и случаи – счастливые и неприятные. Вдруг запел мобильник.
«Мамочка, мамочка, как ты там?» — Кира несказанно обрадовалась долгожданному звонку. Мать сказала, что ей лучше, перевели в общую палату. Услышав, что дочь тоже в больнице, Лариса Марковна ошарашено замолчала, потом заплакала, запричитала. Кира заверила, что у неё уже всё хорошо, скоро выпишут.
Окончился тихий час, на полдник принесли сок и вафли. Неожиданно Кира тряхнула головой, словно завершила с кем-то разговор, и громко произнесла: «Да что я переживаю? Отец – бывший военнослужащий. Сейчас позвоню в военкомат, пусть хоронят без нас, в закрытом гробу, за счет государства».
Лучше бы промолчала. Валентина вскочила и закричала:
— Ты чего, совсем сдурела? Отца похоронить по-христиански не можешь? Это ведь додуматься надо — хорони военкомат за счет государства!
— Не учите меня жить! – дерзко ответила Кира.
— Где уж нам, ты – мАсквичка, а мы – дерЁвня.
Валентина возмущенно хлопнула дверью и ушла в коридор. Нина закрылась на кровати одеялом. Кира посидела-посидела и тоже легла.
В этот вечер в палате висела непривычная тягостная тишина, а утром во время обхода Валентина заявила доктору: «Выписывайте меня сегодня же, под расписку о самоизоляции». Через час ей принесли выписку и на санитарной машине отправили домой.
Нину выписали через день, анализ на коронавирус оказался отрицательным.
А Кира сказала врачу, что ей уже гораздо лучше, и попросила выписать поскорее. Потом достала из сумочки с документами фотографию сына, долго смотрела и гладила его голову, словно наяву. Позвонила подруге: «Света, ты говорила, что мои рисунки понравились у вас в издательстве, и меня готовы взять на работу оформителем детских книг. Я согласна, передай директору. И еще, если увидишь Максима, скажи… Впрочем, я сама ему всё скажу».
Она намеренно не сообщила Светлане о своей болезни, о смерти отца. Предстояло много забот и хлопот, но Кира спокойно и твердо сказала: «Скоро приеду. До встречи!».
